Аскетизм и гедонизм
Внутренняя связь двух противоположностей
В теории аскетизм и гедонизм полностью противоположны. Но в действительности, как реальные жизненные практики и как философские концепции, они берут начало от одного истока. Следует учитывать, что понятия «аскетизм» и «гедонизм» чаще всего используются в своём бытовом современном значении: как минималистический образ жизни и как неуёмное потребление, зависимость от массовой культуры и её норм. В этом значении они взаимоисключают друг друга, но когда речь идет о философском аскетизме и гедонизме, то очевидна схожесть их принципов.
Что такое гедонизм в философии? Эпикур понимал гедонизм как абсолютное душевное спокойствие – атараксию. Как достичь подобной безмятежности? Очень просто: не надо жаждать богатства, роскоши, славы. Надо наслаждаться философской беседой, здоровой пищей, чистой водой, сном и светом солнца. Это и есть высшие удовольствия. Они освобождают дух и тело от тягот жизни. Мудрец умеет наслаждаться обыкновенными вещами, поэтому он всегда свободен и всегда счастлив. Это тот же аскетизм (тоже зародившийся в Древней Греции). Суть одна: отказ от излишеств ради свободы. Диоген Синопский, известный представитель школы киников-аскетов называл рабами тех, кто зависел от денег или комфорта.
Всплеск гедонизма приходится на Возрождение. И, как и в античные времена, это было совершенно бескорыстное наслаждение миром, не имевшее ничего общего с вседозволенностью. Гедонизм Ренессанса – эстетический и созерцательный, утверждающий ценность человеческой личности и творчества. Он стал предтечей гуманистического мироощущения. Франциск Петрарка восторгался стилем и красотой слова Вергилия и Цицерона. Он получал филологическое удовольствие, от текста, от поэзии. В эпоху Возрождения люди вновь научились наслаждаться изысканной беседой, научными и творческими открытиями, письмом, полным чувств. Даже самодовольство философа (Данте Алигьери), возвышающегося над толпой полуграмотных средневековых обывателей, стало особым удовольствием.
К сожалению, утонченную философию Эпикура не редко толковали превратно, даже в эпоху Ренессанса. Воспринимая её поверхностно и представляя в грубо сниженном виде, аристократия предавалась кутежу и бесчинству. Стоит только вспомнить печально известных Цезаря Борджиа или Сигизмунда Малатеста, сочетавшего в себе любовь к искусству и науке с развратом и жестокостью.
Противоречивость гедонизма обрекла его на суровое преследование христианской моралью. Гуманисты, стараясь восстановить доброе имя Эпикура, раскрывали богатство античной мудрости и старались примирить философский гедонизм и религиозный аскетизм.
Лоренцо Валла, итальянский гуманист, в трактате «Об истинном и ложном наслаждении» ниспровергает крайние проявления аскетизма. Наслаждение, согласно теории Валлы – это охранительное начало жизни и высшее благо. Телесные и духовные удовольствия равноправны: мы воспринимаем красоту мира через чувства и получаем радость от познания и морального совершенствования. Философ соединил в своём трактате этику Эпикура и христианские доктрины, позволявшие наслаждение лишь на небесах.
Взгляды Л. Валлы поддерживал и Эразм Роттердамский, утверждавший, что «нет больших эпикурейцев, чем благочестивые христиане» и что Христос «показывает нам жизнь самую приятную из всех возможных и до краев наполненную истинными удовольствиями». Обаяние Томаса Мора Эразм Роттердамский объяснял умением наслаждаться… «повадками, гримасами, настроением животных». Томас Мор, по его словам, не скучал ни в одном обществе, ведь он мог всегда с упоением наблюдать за проявлением человеческого ума или глупости.
Подобные позиции знаменитых мыслителей доказывают, что аскетизм и гедонизм в сущности – одно и то же. Если учесть, что аскетизм – это не отказ от благ и радостей жизни, а умение довольствоваться малым, то он не отличается от философского гедонизма – искусства наслаждаться простыми и прекрасными вещами.
Но, конечно, между ними существует и антагонизм. Фанатический аскетизм (религиозный или нет) бесчеловечен. Индийские аскеты месяцами стояли на одной ноге или подняв руки над головой. Будда шесть лет провел почти без пищи и чуть не умер с голода, прежде чем понял, что это не приведет его к истине. Тогда он стал практиковать медитацию и размышления. Пуритане, отличавшиеся горячим религиозным фанатизмом, запрещали танцы, наряды, смех, веселье и игры. У их детей не было игрушек, не было и детства. В романе Вальтер Скотта «Айвенго» изображен гроссмейстер ордена рыцарей-храмовников. И вряд ли этот грозный сумасшедший аскет, настоящий злодей, способен вызвать читательскую симпатию.
Такие ограничения противоестественны человеческой природе, они ущемляют свободу выбора и, кроме того, разрушают жизнь людей вокруг. Однако ненасытная жажда удовольствий тоже может обернуться трагедией. Примитивный гедонизм не менее разрушителен и антигуманен. Казанова сорок лет провел, обуреваемый страстью к наслаждениям, а когда его здоровье начало сдавать, он остался один. Его лучшими друзьями стали фокстерьеры, а волю к жизни поддерживал лишь труд – собственная автобиография. Как писал Стефан Цвейг: «Для человека, отдавшегося грубым наслаждениям, кривая существования неминуемо опускается вниз, ибо расточитель живет без запасов…».
Таким образом, как и любые крайности, фанатический аскетизм и безудержный гедонизм схожи: оба деструктивны и антигуманны.
В культуре потребления воспитывается гедонистический идеал, противопоставленный философскому гедонизму (и аскетизму). Стремление к роскоши: обладанию дорогим автомобилям, домам и т.д. без упора на труд. Массовая культура подменяет духовное развлекательным. И в этом, как ни странно, заключается доля аскетизма. Массовый гедонист, отдавая предпочтение развлекательной мишуре с сомнительной культурной ценностью, отказывает себе в истинном наслаждении великими произведениями искусства. Как говорил Эрих Фромм, можно «иметь», но при этом не «быть»: не быть собой, не быть свободным.
Итак, подлинные, не карикатурные, не воспринимаемые в бытовом смысле, не проявляющиеся крайне, аскетизм и гедонизм внутренне связаны, так как предполагают поиск счастья и свободы.
Автор: Варвара Филашкина
