Как лечится депрессия?
Депрессия — тяжелое состояние, от которого может страдать любой. С ним можно и нужно бороться, однако не всегда понятно, как начать. Также с депрессией связано множество мифов и страхов, мешающих даже заговорить о ней. На основные вопросы об этом недуге отвечает врач-психиатр Евгений Пашнин, выпускник факультета фундаментальной медицины МГУ, научный сотрудник Научно-практического психоневрологического центра имени З.П. Соловьева.
− Расскажите, пожалуйста, что такое депрессия?
− Стоит начать с того, что депрессия — скорее синдром, чем расстройство. Она характеризуется подавленностью, снижением активности, настроения и удовольствия от жизни и занятий, которые раньше приносили радость. Могут добавляться и иные симптомы: тревога, проблемы со сном и аппетитом, различные боли и многие другие. При этом депрессия как синдром может быть проявлением ряда ментальных расстройств, например биполярного или большого депрессивного.
− Что чаще всего вызывает депрессию?
− Сложно сказать. Негативное событие действительно способно запустить депрессию, но стресс мог просто послужить толчком, если предрасположенность была. В случае конкретного пациента мы говорим не о причинах, а скорее о сопутствующих факторах: например, очень важны социальные, такие как семья и вообще окружение, и, когда они служат источником стресса, может подключаться психотерапевт.
− Каковы молекулярные и физиологические механизмы депрессии? Есть ли отличие у эндогенных и экзогенных депрессий?
− Такое разделение относится еще к XX веку. Сейчас есть просто депрессии, и, какого бы происхождения они ни были, у них общие молекулярные и генетические механизмы, которых очень много. Все, что остается исследователям и психиатрам, — смотреть, какие изменения случаются на уровне различных генов и их продуктов-белков, серотониновых и норадреналиновых рецепторов, связанных с передачей сигнала между нейронами.
Нельзя сказать, что в каждом конкретном случае мы говорим об активации лишь одного механизма, все время будут находить какие-то массивы разных генов, особенностей, вариаций разных белков, которые могут приводить к тому, что человек становится более расположен к депрессии и в определенных условиях, скорее всего, ее получит. Такие исследования в клинической практике не проводятся, потому что они очень дорогие и трудоемкие, это скорее из области фундаментальной науки.
На более высоком уровне иерархии можно определенно сказать, что в развитие и течение депрессии прежде всего вовлечена гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая ось. Она определяет связь между нервной и эндокринной системами, и именно «благодаря» ей у пациентов с депрессиями случаются так называемые вегетативные проявления: учащенное сердцебиение, потливость, слабость и прочие.
− Подобные симптомы ведь распространены и при тревоге, и при многих других вполне обычных состояниях. Как отличить их от депрессии?
− Самому человеку, страдающему от них, сделать это довольно сложно. Все измеряется длительностью и выраженностью, и тут могут помочь специалисты. Однако если человек задумывается о том, стоит ли проверить себя на депрессию — точно стоит!
− Какие ее самые первые признаки?
− Нет чего-то определенного, проблема может появиться с любой стороны. У кого-то возникает понимание, что еда не такая вкусная, как раньше, или хобби доставляет меньше удовольствия. Может быть ощущение, что ухудшилась память или внимание, может появиться чувство вины, часто неоправданное, хотя человеку кажется, что он сделал что-то не так. Сами по себе эти симптомы могут ничего не означать, ведь всем нам иногда бывает грустно и у нас есть право побыть не столь активными. А вот если у вас или ваших близких это продолжается несколько недель и даже больше, то есть повод обратиться к специалисту из области психологического здоровья.
− Может ли депрессия начаться резко, например, в случае неожиданного плохого события, а не медленно нарастать?
− Ощущение тоски, печали, подавленности в ответ на подобные события — норма реакции. Такие симптомы не требуют лечения и обращения к врачу, потому что со временем человек успокаивается и понимает, что все-таки можно жить дальше.
А вообще, что значит «резко»? Понятно, что за пять минут депрессия не разовьется, тут скорее проблема другого характера, но вот за несколько дней или неделю вполне может. Бывает, все протекает медленнее, и лишь через 3–4 месяца человек поймет, что что-то не так.
− Предположим, это произошло — мы осознали, что у нас есть проблема, и сами мы справиться с ней не можем. Каковы дальнейшие действия?
− Все, что кажется адекватным. Хочется пойти к психологу или психотерапевту — отлично! Если есть действительно что-то большее, чем грусть или хандра, вас направят к психиатру. Хочется сначала пройти тест в интернете на депрессию — тоже замечательно, главное, не ставить себе диагноз. Его результаты могут также пригодиться во время последующего обращения к специалисту. Даже просто поговорить о своей проблеме с близким человеком будет очень полезно. Важно начать помогать себе, пусть даже вы просто переволновались.
− Из-за соматических проявлений депрессии люди могут пойти к терапевту или неврологу. Насколько это полезно?
− Тут во многом зависит от врача. Он может лечить эти симптомы своими препаратами, и тогда путь пациента до психиатра и начала должной терапии удлинится. Но вместе с тем ко мне часто приходят от невролога и даже с уже прописанными антидепрессантами — такие случаи меня очень радуют: коллега не побоялся отправить и назначить препарат.
− Как подбирают лечение?
− Этот процесс не слишком отличается от подбора лекарств от простуды. Пациент приходит, у него устанавливают расстройство, а дальше грамотный врач использует, грубо говоря, инструкции, основанные на многочисленных исследованиях. Если у человека первый эпизод — один препарат, если накладываются еще какие-то проблемы или заболевания — другой. В качестве лекарств от депрессии чаще всего применяют вещества из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина, которые, по сути, обеспечивают более длительное воздействие этого вещества на соответствующие рецепторы определенных нейронов. Дальше мы смотрим, как пациент реагирует на лечение, и если что-то не так, то меняем лекарство или дозировку. Иногда для правильного подбора последней нужно сделать генетические тесты — понять, насколько активны ферменты печени и как быстро вещество будет выводиться.
− Вызывают ли препараты от депрессии зависимость и сложно ли от них отказаться?
− Это частый и вполне закономерный вопрос, и, даже если пациент его не задает, я все равно говорю: понятия зависимости от антидепрессантов нет, она может быть от наркотиков, но тут другой класс соединений. Привыкнуть к ним нельзя, а проблемы, которые могут появиться, − не от прекращения приема, а от того, что депрессию недолечили. Некоторые препараты, конечно, могут вызывать синдром отмены, когда состояние ухудшается, но нам ничто не мешает назначить лекарство без такого эффекта или же снижать дозировку постепенно.
− Какой результат от лечения ожидается — должно ли стать как до депрессии или даже лучше?
− Наша основная цель — вернуть пациента к его субъективной норме, в идеале как раньше, но в целом чтобы он просто мог нормально жить, работать и его устраивало состояние. Порой, по оценкам, настроение после лечения оказывается хуже, чем до депрессии, но пациенту так комфортно, и это самое главное.
− Возможна ли полная ремиссия? Нужно ли по окончании лечения наблюдаться у специалиста и как часто пациенты, пережившие депрессию, снова обращаются за помощью?
− У кого-то это оказывается единичный эпизод, а у кого-то повторяется с определенной периодичностью, но, конечно, если это случилось хотя бы однажды, вероятно, есть предрасположенность. После купирования симптомов часто нужно пить препараты какое-то определенное время — если это первый случай и высока вероятность долговременного успеха — или вовсе всю жизнь. На такое часто возмущаются, что, мол, подсадили, но в конце концов пациент перестает обращать внимание на таблетки и живет нормально, без депрессии. И мы всегда при повторяющихся случаях предупреждаем, что лучше продолжать пить лекарства. Порой принимаем решение об изменении дозировки или полной отмене, например, если девушка планирует беременность.
− Может ли наблюдение у психиатра повлиять на карьеру и внести серьезные ограничения в жизнь и занятия? Например, постановка на учет послужит «волчьим билетом» и прочее?
− Сейчас все проще и безопаснее, чем в советские времена. Есть наблюдение и его разные степени, и в целом опасаться разрушения карьеры после похода к психиатру не стоит. При этом да, пациенты иногда сталкиваются с непониманием, что человек с психическим расстройством способен нормально жить и работать. И там, где требования к кандидату жесткие, могут быть проблемы с трудоустройством.
В законодательстве также есть некоторые подводные камни, например, по сути, почти любое психическое расстройство может быть причиной для отказа в выдаче водительских прав. Нормальный врач, конечно, справку выпишет, если депрессия давно вылечена или другая проблема не столь критична, и права получишь, но иные случаи тоже бывают.
− Насколько часто, по вашему опыту, пациенты сталкиваются с проблемами на работе, если необходим больничный из-за депрессии и даже госпитализация в клинику?
− Такие меры действительно могут потребоваться при средней или тяжелой депрессии. В больничном листе может указываться специализация врача «терапевт», и это не уловка, а законодательно прописанное указание. Конечно, работодатель способен понять причину госпитализации по профилю больницы, но здесь уже речь идет о его человечности и осведомленности. Важно понимать, что депрессия или любое психическое заболевание — такой же повод для госпитализации, как аппендицит или сломанная нога.
− На ваш взгляд, насколько хорошо ведется просвещение людей о том, что депрессия не есть что-то стыдное?
− Есть явный перекос в сторону активных пользователей социальных сетей и интернета в целом, а также тех, кто интересуется наукой и научно-популярными вещами. Именно поэтому чаще приходят молодые люди, которые осознают, что могут получить помощь и улучшить свою жизнь, а вовсе не нужно страдать и терпеть. Увы, наши родители, бабушки и дедушки не столь осведомлены. Они могут просто не знать о депрессии и воспринимать ее как хандру, а то и вовсе отпускать советы из серии «Соберись, тряпка!». Нужно больше говорить о проблеме депрессии на телевидении и просвещать их, основных телезрителей.
− Приходит ли на прием старшее поколение с депрессией?
− Да, хотя и меньше, чем молодежь. Приходят сами, приводят дети, внуки, братья-сестры, друзья.
− Есть ли вообще какая-то конкретная группа, чаще обращающаяся с депрессией?
− Тут как с простудой — приходят самые разные люди, хотя, по статистике, депрессии больше подвержены девушки и женщины. Дело даже не в физиологии, а скорее в навязываемой обществом роли, стереотипах и прочем.
− Какой миф о депрессии вы считаете самым опасным?
− Это даже не миф, а факт. Он касается суицидальных мыслей. Конечно, далеко не любой человек с депрессией попытается что-то с собой сделать или даже подумать об этом, однако идея об отсутствии смысла жизни довольно распространена. Очень опасно считать, что говорить об этом нельзя, мол, огорчишь родных, приблизишь свой конец или спровоцируешь что-то плохое. На самом деле, если рассказать, вероятность подобного исхода сильно снизится. Многие люди на вопрос, были ли такие мысли, возмущаются: «Вы что, я православный!». А вместе с тем статистика России довольно печальна, мы среди лидеров по самоубийствам в мире. Помните, что говорить о таком можно и нужно, и появление подобных мыслей не означает конец жизни.
− Как правильно это делать и как реагировать, если другой решит поделиться?
− Если у вас суицидальные мысли — просто говорите. Будьте честны, не думайте, что все это блажь и грех. Вы имеете право испытывать свои эмоции, и ничего стыдного в них нет.
Если с разговором пришли к вам, то верьте человеку и его чувствам. Не пытайтесь агрессивно приободрять и призывать собраться, просто скажите: «Да, я вижу, что это так». Вы можете быть не согласны, вы можете видеть притворство или ерунду, но покажите сочувствие, предложите помощь!
− Ведь депрессия далеко не всегда заканчивается самоубийством. Как она разрешается чаще всего и есть ли какие-то последствия для здоровья, если ее не лечить?
− Статистически чаще всего такой эпизод просто завершается, но могут пройти месяцы и годы, а состояние после него уже не будет прежним. Терапия направлена на ускорение процесса и снижение вероятности рецидива.
Что касается последствий, то нельзя сказать, что они фатальны. Вы не умрете от сердечного приступа, но страдают мозг, внутренние органы, психика. Важно помнить, что депрессия сочетается с другими расстройствами, например обсессивно-компульсивным или тревожным, и отсутствие терапии может их усугубить. Качество жизни, конечно, снижается.
− Можете поделиться каким-то наиболее запомнившимся случаем из практики?
− Конкретный суперъяркий не вспомню, скорее несколько похожих, когда люди приходят с жалобами на проблемы с памятью, учебой и прочим, говорят, что обошли всех врачей, но ничего не помогает. Мы начинаем терапию, и очень воодушевляет, как потом пациент рассказывает, что ему стало проще управляться с делами, и настроение улучшилось, и вообще все получается.
− Всё же профессия психиатра довольно сложна, наверное, даже больше морально. Почему вы ее выбрали?
− Медицина — это про помощь людям, но, выбирая специальность, мы смотрим на то, что у нас лучше всего получается и где больше знаний. В какой-то момент я понял, что общаться с людьми, выяснять их проблемы, используя речь, эмпатию и понимание, у меня получается лучше, чем прочие врачебные манипуляции. В школе были мечты про экстремальную и космическую медицину, потом про психиатрию, эндокринологию. И потом опять про психиатрию. Вот так все волнообразно, но в конце концов я определился и не жалею о своем выборе.
Источник: пресс-служба МГУ
