Не оружие, а искусство: история сибирского мастера катан Юрия Томилова

Многие сейчас стремятся сделать профессией и источником дохода дело, которым они горят. Так поступил и Юрий Томилов — томский мастер, который с 2017 года занимается изготовлением катан. Почти за 7 лет он стал «главным по японским мечам в Сибири». С чего началась его история, почему он выбрал именно японское оружие и что кроется в этом процессе — читайте в нашей статье.

От сувенирной катаны к настоящему мечу

УР: Расскажите, когда появился интерес к японскому оружию?

С детства. Смотрел аниме, в основном «Самурай Икс». Японская эстетика мне всегда нравилась как особая, выделяющаяся. Она меня заразила. Также всегда любил работать руками. Ну, и я же мальчик. Мне нравилась вся эта эстетика связанная с оружием, с воинами.

УР: С чего началась работа вашей мастерской?

Я пошел в магазин, где продавали сувенирные катаны. Выбрал одну, спросил у директора, могу ли я «переодеть» сувенирный меч и выставить с наценкой, как ручную работу. Директор согласилась. Я оставил расписку, забрал меч. И когда принес обратно уже готовый — мне так жалко стало свое первое детище отдавать, что я его выкупил на месте и выставил в своей группе, а потом продал. Люди его увидели и стали обращаться с вопросами по заказу.

УР: Как выглядит ваша мастерская?

По сути, моя мастерская — гараж, с инструментами и материалами. Часть работы можно сделать и дома, а иногда приходится обращаться к друзьям, у которых есть литейка или кузница. Я хочу переехать в большую мастерскую, где можно будет развернуться с комфортом, но пока не до переезда.

УР: Речь идет о традиционных и старинных технологиях. Где вы обучались этому искусству?

Все есть в интернете: литература, документальные фильмы, статьи от самих японцев. Есть люди, которые этим занимаются. Сначала я начал все сам изучать, потом познакомился с мастером Данилой Изотовым. Мы стали близкими друзьями за те три года, что общались. Он дал мне направление — что, где, как изучать, что-то напрямую подсказывал по процессу. На самом деле, это все не секрет. Человек, у которого есть достаточно знаний о химии, физике, материаловедении, может даже по внешнему виду изделия определить, как оно сделано. Кругозор, насмотренность, умение работать с источниками очень много дают. Если у человека нет этих навыков, его хоть на курсы води, хоть 10 образований дай — без определенного склада ума ничего не получится.

УР: Как «Нарэ» («обучать» с японского) относится к искусству создания мечей?

Нарэ — направление поэзии в японской культуре, где связь с прошлым является определяющей. Я делаю средневековое оружие. Меня точно так же вдохновляют работы мастеров древности, как поэтов Японии периода Эдо вдохновляли работы их предшественников. Вот, в чем связь. Поэзия — это искусство, и авторское оружие — это искусство.

УР: Вы соотносите себя и мастеров прошлого?

Все-таки за тысячу лет мастера были совершенно разные. Были и такие люди, за которыми до сих пор повторить не могут, а были и посредственные творцы. Человек, который специально не погружался в эту историю технологий, даже вообразить не может, как 1500 лет назад вырезались детали меньше миллиметра. Очень сложно сравнивать себя, имеющего все технологические блага, и людей прошлого, у которых даже десятой доли процента такого не было в плане удобств. Поэтому я не сравниваю, но стремлюсь к созданию изделий уровня музейных экспонатов.

Метод импровизации

УР: Какие виды оружия вы делаете?

Не стоит называть это просто «оружием». Все-таки я делаю произведение искусства. Я делаю вещи для красоты, для души.

Основное направление — традиционные японские мечи. Точнее это не только мечи… У японцев есть понятие «нихонто», и туда входит все японское клинковое оружие.

УР: Почему вы не занимаетесь европейскими мечами? Там больше конкуренция?

С европейским оружием все сложно. В Европе оружейная традиция очень хорошо отлажена, потому что там промышленность была более развита, чем в Японии. В то время, как японцы «варились» на одной территории, в Европе переопылялись разные страны: кто-то кого-то завоевывал, обменивался, торговал. Из-за этого европейская оружейная культура полна отличными мастерами. Все, что я могу предложить в этой сфере — это просто хорошо сделанный меч. А вот в японском оружии я могу выложиться так, как хочу. Там можно такие художественные «загогулины» сделать, которые в европейском оружии просто неприменимы.

УР: В европейском плане это гораздо легче?

Да, в Европе оружие действительно ближе для понимания. Но европейский меч такой вариативности украшений, как японский, не приемлет. Можно делать авторское оружие со своими формами, но это будет не исторически, и я в этом плане больше приверженец аутентичности. Если я делаю катану — отсебятина допустима до той поры, пока катана похожа на катану. Все, что касается мелочей: сюжетов, отделки, выбора материалов, — я могу делать на свой вкус. Главное — не уйти в безвкусицу, сохранить баланс. Это самое важное. Что касается форм, то делать отсебятину, на мой взгляд, будет неуважительно к тем великим людям, которые создали это искусство для нас.

УР: Расскажите о процессе создания катаны

Начинается все с подбора клинка. Клинки я не кую, а только придаю им форму. Откованная закаленная полоса выбирается и приобретается мной исходя из внешних характеристик. Потом довожу ее до идеальной формы и начинаю работу над оправой.

Иногда рисую эскизы заранее, но больше мне нравится действовать в порядке импровизации. Отталкиваясь от формы клинка, я думаю, какие формы деталей подойдут, какой сюжет, какая цветовая гамма у оправы и фурнитуры будет, нужно ли добавлять гравировку. Клинок — это, как говорится, «душа меча», «душа самурая». Это ось композиции, вокруг которой выстраивается все. И только имея готовый клинок на руках, я начинаю работу и придумываю на ходу деталь за деталью. Так для меня комфортнее.

УР: А вы не делаете меч под владельца?

Я пытался, но понял, что это скорее загоняет в рамки, которые противоречат многим моим вкусовым предпочтениям. Мне не нравится делать изделие, которое мне самому не нравится. Чаще всего я говорю заказчику: озвучьте свои пожелания, я учту их, а дальше буду действовать, как мне нравится.

УР: Как люди относятся к такому подходу?

Люди с большим пиететом относятся к мастерству. У нас в принципе есть некая культура отношения к мастерам как к волшебникам, к людям, на которых нужно издалека смотреть и восхищаться. По крайней мере, к мастерам из нашей сферы. Если мастер сказал что «так надо», то человек чаще всего ответит: «Вам виднее, вы мастер». Это очень ценно, на самом деле.

УР: Нет ли у вас принципов в выборе клиентов?

Я не за все заказы берусь. Сейчас стараюсь не брать ниже определенной ценовой планки, чтобы просто не утонуть в заказах. Когда мне люди пишут или звонят, я стараюсь также смотреть на их поведение, чтобы понять, могу ли я доверить свое произведение этому человеку. У меня все-таки не магазин, и я не обязан продавать изделия всем, кто просит.

УР: Какие материалы в основном используете?

Что касается японских материалов — кожа ската, магнолия, шелк, сталь, различные металлы и сплавы. Некоторые материалы заказываю у наших умельцев, а некоторых у нас не водится, и приходится заказывать из-за границы. Иногда бывают трудности: в последний раз я покупал магнолию эстонского производства, за которой специально ездил в Санкт-Петербург, чтобы лично выбрать подходящую доску. Приходится так заморачиваться, ведь если просто заказать онлайн, могут прислать материал не подходящего качества.

УР: Сколько занимает процесс работы? Возможна ли тут спешка?

Сложный ответ на этот простой вопрос: в принципе работаю достаточно быстро, но из-за определенных обстоятельств не всегда получается сосредоточиться на работе. А работать спустя рукава я не могу, мне хочется вкладываться в процесс. Некоторые мечи делаю за полгода, а некоторые — за три года.

Я могу иногда за день нагнать то, что откладывал месяцами, просто потому что был «не в настроении».

Существуют ещё, как мы (мастера) шутим, «вредные заказчики». Вот ты делаешь вроде бы все правильно, а не идет. Был меч, который я даже назвал «Проклятый клинок», потому что каждую деталь приходилось переделывать дважды, включая сам клинок. С самого начала все пошло не так. Заказчик два года ждал, но в итоге получил отличный меч и остался доволен.

«У самурая нет цели…»

УР Вы пишите про себя на странице в соцсетях, что вы «главный по японским мечам в Сибири». Это правда?

С одной стороны — это, конечно, маркетинг. Но с другой стороны — за семь лет это звание еще никто не оспорил. Если такой человек найдется, я с удовольствием передам ему эстафету.

Во всяком случае, я не встречал в Сибири никого, кто профессионально делал бы японские мечи, как это делаю я.

УР: Каков спрос на ваши изделия?

Это происходит волнами. Бывает, что за два-три месяца у меня заказывают на год-полтора вперед 10-15 мечей. А бывает, что я сижу восемь месяцев без новых заказов. В такие промежутки я беру заказы на ножи, потому что от одних мечей устаешь, выгораешь — это ведь тяжелый труд. Да и я ведь не делаю никакого потока. Мне некоторые товарищи говорят: «Чего ты все сам руками делаешь? Оптимизируй производство, посади «обезьян», которые какие-то «одноклеточные» действия выполнять будут, а сам уже до финиша доводи и деньги зарабатывай». А я так не могу и не хочу. Для меня это в первую очередь искусство.

УР: Как вы совершенствуетесь?

Я регулярно взаимодействую с мастерами, как с российскими, так и с мировыми. Регулярно общаемся, но совершенство, скорее, — это вопрос практики. И каждый новый меч я стараюсь сделать лучше предыдущего. Даже если в ценнике он не выше, я выкладываюсь на полную и каждый раз использую максимум имеющихся знаний и навыков. У меня нет такого, чтобы я относился к заказчику, как к человеку, который «схавает». Такого я не терплю ни для себя, ни для других. На этом принципе и совершенствуюсь — практикой.

УР: Есть ли у вас цель, связанная с мечами? Например, сделать какой-то особый меч?

Я считаю, что мечты надо ставить заведомо невыполнимые. Только стремясь к чему-то, мы можем двигаться вперед. Если поставить себе выполнимую мечту, то это уже просто цель, до которой можно дойти, а мечта — то, к чему можно и нужно стремиться, но чего невозможно достичь.

Я бы хотел, но не могу сказать, что мечтаю прийти к какому-то совершенству. Это ведь понятие абсолютно иллюзорное. Скорее у меня есть самый большой страх — потерять это стремление, потерять способность заниматься любимым делом. А все остальное в жизни — задачи, которые я решаю. Как говорится: «У самурая нет цели, есть только путь».

Автор: Ксения Шевцова